Неточные совпадения
Купцы изумились, увидя, как несколько кусков
материй, привезенных ими с ярмарки и не сходивших с рук по причине цены, показавшейся
высокою, пошли вдруг в ход и были раскуплены нарасхват.
Материи, кажется, считаются, как подарок,
выше; но их охотно можно променять на эти легкие, почти прозрачные, оригинальные чашки.
Тут были лавки с
материями, мебельные; я любовался на китайскую мебель, о которой говорил
выше, с рельефами и деревянной мозаикой.
Тут были, между прочим, два или три старика в панталонах, то есть ноги у них
выше обтянуты синей
материей, а обуты в такие же чулки, как у всех, и потом в сандалии.
Так ищут спасения от усовершенствованной
материи в
материи несовершенной и от
высокой степени материального развития — в низкой ступени материального развития.
Блаженно-синее небо, крошечные детские солнца в каждой из блях, не омраченные безумием мыслей лица… Лучи — понимаете: все из какой-то единой, лучистой, улыбающейся
материи. А медные такты: «Тра-та-та-там. Тра-та-та-там», эти сверкающие на солнце медные ступени, и с каждой ступенью — вы поднимаетесь все
выше, в головокружительную синеву…
Прямо против приподнятых полос
материи, разделявшей нумер, стоял ломберный стол, покрытый чистою, белою салфеткой; на нем весело кипящий самовар и по бокам его две стеариновые свечи в
высоких блестящих шандалах, а за столом, в глубине дивана, сидела сама Анна Михайловна.
Скажу только, что, наконец, гости, которые после такого обеда, естественно, должны были чувствовать себя друг другу родными и братьями, встали из-за стола; как потом старички и люди солидные, после недолгого времени, употребленного на дружеский разговор и даже на кое-какие, разумеется, весьма приличные и любезные откровенности, чинно прошли в другую комнату и, не теряя золотого времени, разделившись на партии, с чувством собственного достоинства сели за столы, обтянутые зеленым сукном; как дамы, усевшись в гостиной, стали вдруг все необыкновенно любезны и начали разговаривать о разных
материях; как, наконец, сам высокоуважаемый хозяин дома, лишившийся употребления ног на службе верою и правдою и награжденный за это всем, чем
выше упомянуто было, стал расхаживать на костылях между гостями своими, поддерживаемый Владимиром Семеновичем и Кларой Олсуфьевной, и как, вдруг сделавшись тоже необыкновенно любезным, решился импровизировать маленький скромный бал, несмотря на издержки; как для сей цели командирован был один расторопный юноша (тот самый, который за обедом более похож был на статского советника, чем на юношу) за музыкантами; как потом прибыли музыканты в числе целых одиннадцати штук и как, наконец, ровно в половине девятого раздались призывные звуки французской кадрили и прочих различных танцев…
И царь на мгновенье, пока она не становится спиной к ветру, видит всю ее под одеждой, как нагую,
высокую и стройную, в сильном расцвете тринадцати лет; видит ее маленькие, круглые, крепкие груди и возвышения сосцов, от которых
материя лучами расходится врозь, и круглый, как чаша, девический живот, и глубокую линию, которая разделяет ее ноги снизу доверху и там расходится надвое, к выпуклым бедрам.
Через несколько минут Изумруда, уже распряженного, приводят опять к трибуне.
Высокий человек в длинном пальто и новой блестящей шляпе, которого Изумруд часто видит у себя в конюшне, треплет его по шее и сует ему на ладони в рот кусок сахару. Англичанин стоит тут же, в толпе, и улыбается, морщась и скаля длинные зубы. С Изумруда снимают попону и устанавливают его перед ящиком на трех ногах, покрытым черной
материей, под которую прячется и что-то там делает господин в сером.
Стулья в комнате были деревянные, массивные, какими обыкновенно отличается старина; они были все с
высокими выточенными спинками, в натуральном виде, без всякого лака и краски; они не были даже обиты
материею и были несколько похожи на те стулья, на которые и доныне садятся архиереи.
Она сидела против него, упираясь маленькими ножками в перекладину, прибитую ко дну лодки, и с каждым ударом вёсел отклоняла свой корпус назад. Тогда под лёгкой
материей платья рельефно обрисовывалась девичья грудь,
высокая, упругая, вздрагивавшая от движений.
Нам кажутся смешны и жалки невежественные претензии грубого материализма, который унижает
высокое значение духовной стороны человека, стараясь доказать, будто душа человека состоит из какой-то тончайшей
материи.
Бруно в своем трактате «De la causa, principe e uno» в пятом диалоге дает характеристику Мировой души или Вселенной как Единого, неподвижного, абсолютного, стоящего
выше различий и противоречий (в частностях он явно опирается здесь на учение об абсолютном Николая Кузанского), но затем задается вопросом: «Почему изменяются вещи? почему
материя постоянно облекается в новые формы?
Хотя он и считается гораздо
выше телесной природы, однако, стремясь к бестелесному и углубляясь в созерцание его, он едва равняется какой-либо искре или свече, — и это до тех пор, пока он заключен в узы плоти и крови и, вследствие участия в такой
материи, остается относительно неподвижным и тупым.
У входа в просторную и очень светлую комнату, с отделкой незатейливой гостиной, встретил его настоятель —
высокий, худощавый, совсем еще не старый на вид блондин, с проседью, в подряснике из летней
материи, с лицом светского священника в губернском городе.
Много дорогих
материй, яркими цветными пятнами разбросанных по мебели и стенам; красивая мебель разных стилей, широкие диваны,
высокое зеркало-трюмо с раздвижными боковинками.
Она сама —
высокая, полная, выглядевшая далеко моложе своих лет, с строгим, властным выражением правильного лица, надменным взглядом светло-карих глаз, с седыми буклями на висках, в старомодном чепце и платье из тяжелой
материи, казалась сошедшею с фамильного портрета — одного из тех в массивных золоченых рамах, которыми были увешаны стены ее обширной «портретной».
Сама хозяйка —
высокая, худая старуха, лет около шестидесяти, с белыми, как лунь, волосами, причудливые букли которых спускались на виски из-под никогда не покидавшего голову Ольги Николаевны черного кружевного чепца с желтыми муаровыми лентами, одетая всегда в темного цвета платье из легкой или тяжелой
материи, смотря по сезону — производила впечатление добродушной и сердечной московской аристократки, тип, сохранившийся в сановных старушках Белокаменной и до сего дня.
Мягкая шелковая
материя красиво облегала ее чудные формы. Широкие рукава позволяли видеть
выше локтя обнаженную руку.
Духовная буржуазность социализма, его рабство у социальной
материи, его отрицание ценностей, его неспособность подняться над ограниченной целью человеческого благополучия до целей более далеких и
высоких, совершенно несомненна и обнаруживается все более и более.
Люди работают топорами и обойными инструментами; всем им дается
высокая плата; ковры и все обойные
материи вздорожали вдвое против своей цены; все люди оживились, веселы и работают, а впереди ожидают еще большего веселья, и оно для них будет если не в том, что христиане в самом деле сдвинут для них гору и положат ее поперек Нила, то по крайней мере всем будет весело смотреть, как эти самохвалы будут напрасно молиться по своему обычаю и потом к вечеру должны будут сознаться в своем бессилии…